Лучшая система — та, что регулирует сама себя и делает поправки на нужный курс.

В такой системе ты уверен: даже если сейчас допущена ошибка, время выправит все к лучшему — мы повернем куда надо.

Нам, людям с гормонами и чувствами, бывает сложно корректировать свое поведение.

Как его вообще корректировать, если там ты устал, там сердце разбили, а там — страшно и комплексы?

Чем больше людей по миру вижу, тем больше понимаю: мы все поехавшие и варимся в бульоне своего безумия.

В первый месяц иммиграции было туго. Обычно по пятницам, в конце рабочей недели, начинался жуткий депрессняк. Возможно, это была «депрессия успеха», где ты зашел далеко, а сам не понял, зачем оно тебе надо. Я ведь на Кипр уехал спустя два года, как начал учиться, и до сих пор как-то не верилось в это.

Но скорее это было просто одиночество: ты один в другой стране, у тебя никого, и ты вырванный, как сорняк. Кучу раз знакомился с девушками, но пока ничего. Тупо бездна.

Лежишь один, и в этой отельной комнате всегда пусто. Ее тишина то ли учит тебя быть наедине с собой, то ли хочет добить — идти-то некуда.

И по пятницам меня добивало. Я просто лежал и смотрел в потолок, думая, на кой мне все это. Сходил через дорогу до Domino’s, взял пиццу, обожрался. Обычно не пропускаю тренировки, даже если нет настроения — в тот день пропустил. Лежу и смотрю то в окно, где пальмы, то на стены, где ничего — и секунды тянутся, как резина, напоминая, как время бывает бесконечно и как я бесконечно одинок.

Вот ирония. Забраться на этот остров, пройти такой путь, чтобы просто лежать и чувствовать: “Я — все”.

Выгорел. Посольства, перелеты, расставания. Тащишь свою сумку — и в ней двадцать три килограмма твоих пожитков — все, что у тебя теперь есть. Рисунки сестренки, фотографии семьи и несколько книг на русском — хочется же подержать в руках кусок родины.

Но ничего из этого меня сейчас не спасало, ничего. Все не имело смысла. Все вело к этой точке, и в ней — ничего.

И если я что и знаю, то это то, что надо выбираться из этого состояния как можно скорее.

Я задал себе вопрос, который всегда задаю в сложных ситуациях.

Иногда он помогает идти дальше, когда ты уже не надеешься. Иногда помогает быть смелым и не волноваться попусту. Иногда помогает вовремя сказать себе “стоп”, если унесло не в ту сторону.

Отвечая на этот вопрос раз за разом, ты учишься действовать правильно и принимать нужные решения, помогающие прийти к лучшему и выбираться из любой жопы.

Самый Главный Вопрос, Который Ты Должен Себе Задавать Для Лучшей Жизни

Я спросил себя: “Ты себе-то сейчас нравишься?”

Распластавшись и не в силах встать от навалившегося, я ответил: “Нет”.

И чё вот теперь делать? Сам себя из болота не вытащишь — никто не вытащит.

Вопрос помог мне взглянуть на себя со стороны, и мне стало как-то противно от самого себя.

Я вскочил и стал одеваться. Просто потому, что лежать дальше и упиваться жалостью к себе — последнее дело.

Вышел на улицу и побежал. Мыслей не было. Я не думал о том, чтобы стать счастливым. Просто бежал, чтобы выжить. Бежал от себя, от своей вечно думающей головы, от всепожирающего одиночества, в иммиграции достигшего апогея.

Я жил в километре от набережной — и туда держал путь.

Добежав, увидел девчонку с большой задницей.

«Не, я сейчас не в настроении».

«Ты же только что был одиноким, и вот твой шанс. Иди и поговори с ней».

Этот голос вечно толкает на приключения.

И как бы я ни был подавлен, я развернулся и догнал ее. Поговорили, посмеялись, взял номер. Номер ещё не значит, что трахнешь. Но ты хотя бы сделал все, что от тебя зависит, и ощущаешь себя мужиком.

Надо разговаривать с людьми, иначе пустая отельная комната тебя убьет. Ещё парочка девчонок на набережной.

Я бежал дальше. В мыслях проносились все прошедшие месяцы, и то, как я устал на три жизни вперед от переездов, консульств, перелетов и расставаний.

Но пока ты бежишь дальше, эти мысли не успевают взять верх над тобой. Они есть, но больше они тебя не давят — не успевают.

«Смотри, ты не мог оторвать задницу с кровати, а теперь бежишь по набережной, к телке подкатил. Молодец».

«Ты. Молодец».

Борьба с унынием

Пробежал километров семь, сделал круг, вернулся домой.

Душ, одиннадцать вечера, пятница. Чувствую себя лучше. Я впервые себе нравился, реально нравился за этот день.

Почему бы не продолжить?

Недавно мне показали прикольный клуб неподалеку, надо сходить туда. Как раз купил себе новых шмоток, пойду во всем белом. На правом плече ангел шептал, что со мной все будет хорошо, а сутенер на левом плече — тоже одетый в белое — говорил, что щас мы, нахер, всем покажем; и у меня было игривое предчувствие.

Гарантий нет, но я хотя бы не давал пустоте себя поглотить. И это мне в себе нравилось: может, я и не знал, что мне сейчас делать, но я не сидел на месте, а двигался. Не сдавался, хотя хотелось.

Идти десять минут. Новые макасы жестко натирают. Хотел купить пластыри, но аптеки в Европе перестают работать где-то в шесть. Я просто в а*уе. У вас люди чё, после шести не болеют?

Зашел в ближайший магаз. Название типа найдешь все, что нужно.

“Хэй, мэн, ду ю хэв пластерс?”

Вопрос отпечатался ужасом на лице бедного киприота. Только европеец может корчить такие морды. Тетя Зина бы и глазом не повела: «Не».

Этот стоит, как персонаж из стихов Маяковского, колоритный и нихрена не понимающий. Как будто я в магазине, где «есть все», спрашиваю не пластыри, а коленвал для тачки или наркоту. Стоит, смотрит в ужасе, щекастый, и каждый из нас думает, что другой — идиот.

Приходит его друг. Оба разводят руками. Нет пластырей. Печально. Уже собираюсь уходить, а один из них достает свои собственные: “На”, — говорит, — “сам вечно мучаюсь, понимаю”. Вот добрый самаритянин.

Заклеил и пошел. Ногам все равно больно, но уже чуть меньше, и дойти до клуба хватит.

Захожу в клуб.

— Столик бронировали?
— Нет.
— Тогда сегодня не получится.

Тут уж извини, брат, если ты не на женских ножках сюда пришел завлекать толстосумов, морду твою бородатую никто не ждет. Life as a man.

Казалось бы, вот и конец моим приключениям.

Я стоял около клуба, думал, что делать дальше. Вроде все причины идти домой, но я не хочу домой. Опять там слягу.

Ближайшие места на другой стороне набережной. Четыре километра отсюда. В натирающих мокасинах это пытка, но еще большая пытка — сидеть в той комнате, не имея выхода.

Я чувствовал что-то в воздухе и решил идти.

Поплелся до баров в старом порту Лимассола. Думал о том, что с начала вечера уже кое-что произошло и я чувствую себя лучше.

«Иди-иди, перебирай ногами и не останавливайся. Никогда не останавливайся».

Набережная, морской воздух, иду и вспоминаю Россию, которую не знаю, когда увижу. Там у меня есть семья, друзья, девочки. А здесь я один, бесконечно один.

Идешь куда-то в надежде найти что-то, кого-то. Заполнить пустоту, где ты один, как в вакууме. И если жизнь хочет меня добить, придется потрудиться сильнее, потому что я зол на все это и готов бороться.

Полчаса — и я здесь. Поднял голову, расправил плечи — атлант — иду к барной стойке, как будто я здесь босс.

Доска с коктейлями, делаю вид, что разбираюсь и мне не похер, что пить.

Вдруг ко мне наклоняется красивая женская голова и на русском: “Да?”

Я не понял. Думал, что и русский-то мне послышался. Не то, чтобы на русском никто здесь не разговаривал, но мы же с ней не знакомы. Откуда ей знать?

— What?
— По-русски говоришь?
— Yes. I speak Russian.
— Ха-ха. Садись к нам за столик.

Сев к ним, я рассмотрел ее поближе. Длинноногая блондинка с доброй улыбкой. Иногда привставала — и рост под метр восемьдесят. Разговорились с ней и ее подругой, и они были добры ко мне больше, чем я мог рассчитывать. Поили меня шампанским.

Титьки мять некогда: если уж тебя позвали, то не просто так, надо действовать.

Я лип к этой блондиночке, которая была в розовом, как барби. Через пять минут держал руку на ее пояснице. А когда мы говорили о чем-то, она всегда наклонялась ко мне опасно близко, и от нее пахло клубникой. То ли шампанское, то ли духи, то ли она сама. Через стол группа киприотов все пялилась на нее, а я сидел с ней в обнимку и чувствовал себя везунчиком. Сказали, я им тут ухажеров распугал.

Эти две болтушки все время хохотали, и я сам невольно забывал смотреть тяжёлым взглядом. Мама говорит, этот взгляд у меня с детства. Но не сейчас. Сейчас мы сидим на берегу Лимассола в этом баре и растворяемся. Их пустая болтовня, получается, не такая уж и пустая, если я сидел рядом, чертов гений, и то, что они говорили, успокаивало мне душу и лечило одиночество. Ох, девочки.

Прижимаюсь к ней сильнее. Подруга все понимает, говорит: “Ладно, я поеду”. Что за прекрасная женщина. Всегда терпеть не можешь, когда подруга впирается, ни себе не дает кайфануть, ни людям. Но здесь была золотая подруга, памятник ставь. Я, как шахматист, продумывал, что дальше.

Уехала. Подошел американец под кислотой и заговорил с нами. Видимо, потому что на мою новую подружку пялился весь бар, решил и он. Купил мне два стакана виски и ушел в закат. Че хотел? Не знаю.

Вдвоем. Химия. Посидели еще. Полтретьего, пора идти. Она на высоченных каблуках, чуть не выше меня, а я почти метр девяносто. Опять набережная, но я уже не один. Во жизнь. Она болтала и не останавливалась, и эта болтовня огнем выжигала все, что накопилось во мне за последнее время.

Я иду с ней рядом, она шикарная и не закрывает рот. Я остановился, ты тоже стой. Немая сцена: мы вдвоем, тусклый свет фонаря на темной аллее, целуемся. На нас смотрят киприоты через дорогу. Они в темноте, а мы вдвоем на свету, под лампой, будто это наш «Дневник памяти».

Пошли дальше. Оставалось только позвать ее к себе, что я и сделал. Но до меня еще минут тридцать. На ее каблучищах не вывезет — отказалась. И к ней не вышло. Оказалась чуть поприличнее, особенно, как я ее потом узнал. Ну ладно, не сегодня.

Просто проводил и пошел домой. Доволен собой. Депрессуха почти прошла. Придя домой, увидел, что щиколотка в крови: пластыри не спасли. Но было без разницы. Я припил, повеселился и вытянул себя из уныния. Нога заживет, нервы вылечены. День удался.

Наутро я ни на что не рассчитывал. Всем мужикам известно, как женщины умеют пропадать. Вечером хиханьки-хаханьки, утром ты кто такой. Такие вещи уже не трогают, просто вычеркиваешь как часть статистики и забываешь с холодным сердцем.

Пока не трахнешь, вообще не считаешь ее частью своей жизни — так уж учит опыт. Может пропасть в любую секунду.

Написал этой блондиночке, ничего не ожидая, а та была такая активная и радостно отвечала.

Встретились.

— Давай ты не будешь прилюдно меня обнимать. Меня тут все обсуждают, я везде на виду.

— Хорошо.

Я к такому отношусь уважительно, и больше на людях к ней не лез.

Погуляли пару раз.

“Приходи ко мне, попьем вина, послушаем Лану Дель Рей”.

И она пришла.

Так начался наш небольшой роман, и больше я от одиночества не дох.

Можно сказать, в ту ночь мне повезло — она же сама меня выцепила.

Но я знал, что это моя награда за то, что я выбрался из темноты, которая меня поглощала. За то, что поднял свою грустную задницу с дивана и двигался, когда не было сил.

Авторегуляция поведения

Женщина, как беда, не приходит одна. Вскоре за этой я нацеплял еще несколько. У меня начался стандартный казанский движ. Приходят, уходят, каждый получает свое. Звонишь, если скучно, не скучно — сидишь один.

Одиночество испарилось. Что убивает в одиночестве, так это то, что тебе некуда идти, не с кем поговорить, нет выбора.

В попытке утолить одиночество ты непременно набредаешь на то, чем страдает каждый молодой паренек. Ты не знаешь меры, и тебя начинает давить уже с другой стороны — переизбыток женской энергетики.

Провожая кудрявую польку до дома, я на этом себя и поймал.

Месяц назад мечтал, чтобы хоть кто-нибудь был рядом, а сейчас уже и остаться одному за радость.

Я шел в ночи Лимассола, и темнота поглощала меня. Я что, не могу от этого избавиться? Не могу уйти, когда надо?

Почти каждый день с ними, я уже высосан.

Иногда ты оказываешься зависим от чего-то. От женщины. Женщин. Алкоголя. Тусовок. Торчева. Ставок. Каждый от своего — каждый борется с чем-то своим.

Или чувствуешь, что завис на работе, которая не приносит удовольствия. Жизненные обстоятельства.

Выход, как я его сам всегда искал, всегда был под вопросом: «Нравлюсь ли я себе сейчас?»

Ты спросишь, нравишься ли ты себе, и если ответ «нет», это всегда знак — пора меняться.

«Завязывай, Влад».

Завязать иногда не так-то просто, когда твой телефон трещит: «Ты сегодня свободен?»

И ты себя оправдываешь. Говоришь, что ты уже взрослый и крутой, и провести вечер с прикольной телкой — это не потеря времени, а настоящее приключение.

Но внутри ты понимаешь, что теряешь время. Ты уже дошел до точки, где утолил свое одиночество, где тебе это по-настоящему не надо, но ты продолжаешь делать это из чистой инерции, просто находя себе причину. Просто потому, что не умеешь себя контролировать.

И каждый раз думаешь: «Почему я не смог отказаться? Почему не послушал внутренний голос?»

Этот голос шепчет тебе, что делать, чтобы начать нравиться себе. “Откажи ей”. И ты снова его не послушал, и снова — расплачиваешься.

Твое подсознание слушает и записывает, как ты поступаешь. Предаешь себя — перестаешь себе нравиться, и после этого предаешь себя ещё больше. Винтовая лестница вниз.

Симпатия к себе — лучший механизм авторегуляции. Ты всегда можешь спросить: «Нравлюсь ли я себе сейчас?»

И если не нравишься, то зачем это делать? Инерция, жадность, трусость, похоть и прочие грехи ведут тебя в этот момент.

Ты должен честно сказать себе “хватит”, и делать, наконец, то, что заставит гордиться собой.

— Ты сегодня свободен?

Нет. Я пытаюсь разобраться в своей башке. И я знаю, почему ты спрашиваешь. Я не из тех, кто будет с тобой болтать без дела. Ты это знаешь.

Мне так легко ответить: «Свободен — приходи», но именно от этого я и бежал, у меня уже это в печенках. Потому что сегодня ты, завтра другая, потом третья, и в этом круговороте ты теряешь себя, захлебываясь в женской энергетике.

Руки чесались позвать ее, но я уже столько раз попадался на эту удочку. Возьмись за голову, Влад, ты сейчас ничем не лучше обыкновенного торчка.

— Нет, сегодня занят.

И я начал отказывать всем во встречах, побольше занимаясь своими делами. Я проводил хорошее время наедине с собой, кайфуя от солнца, хорошей еды, книг, писательства и воздуха.

Я лежал один на берегу Средиземного моря и мечтал, ныряя в волны — и больше мне никто был не нужен.

Я сидел в субботу, читая книгу на набережной и накачиваясь кружка за кружкой кофе, и мне было хорошо. Как я мечтал остаться один.. и я это сделал.

Только я наедине со своей вселенной, сижу и улыбаюсь, что все хорошо — друзьям звоню время от времени. И снова начинаю себе нравиться.

«Как» перестать делать то, что заставляет тебя терять самоуважение?

Вопрос многих, кто борется с чем-то в своей жизни — это всегда «как».

Не детальное «как», а-ля «как сделать так, чтобы кран перестал течь». Это тупняковое «как», а-ля «как перестать курить» или “как перестать лениться”.

Вся проблема лишь в желании: ты берешь и перестаешь это делать, уходя от своей зависимости. Как бы там тебя ни ломало, как бы ты ни хотел к этому вернуться, ты бросаешь и не оглядываешься назад. А если и оглянулся, то ловишь себя на этом и не пускаешься снова в омут, возвращаясь на верный курс.

Лучшее «как», которое можно придумать — это делать так, чтобы ты себе нравился.

Если ты реально хочешь себя уважать, ты сделаешь все, что нужно.

Ты достаточно думал о том, как на тебя смотрят другие. Но сколько думал об отношениях с собой?

«Я себе нравлюсь».

Ты скажешь эти слова только тогда, когда начнёшь двигаться правильным курсом и жить по собственной правде. Чувство, что ты себе нравишься, улучшает твою самооценку.

Все мы хотим узнать лайфхаки, способы, трюки, фишки. Но на деле все чисто, как кристальный шар: ты — сумма твоих поступков. Ты — это то, что ты в себя инвестировал.

Со временем, когда раз за разом слушаешь себя и делаешь то, что нужно, у тебя появляется вера, что в тебе есть свет, и ты начинаешь себе нравиться.

Смелость

В 2020-м году я сел в мае и подумал: надо бы мне освоить новую профессию. Стану фитнес-тренером или программистом. И то, и другое мне нравится. Что выбрать?

Я подумал, фитнес-тренера сильно просели на карантине: качалки позакрывали, все люди сидят по домам.

Надёжней стать программистом. Да и жизнь показала: на мозги мне ставку делать выгодней.

В тот же день приступил. Вставал на рассвете, учился по 10-12 часов в день, качался и ложился спать.

Тем летом я гулял с другом по району и познакомился с девушкой. У нас немного завязалось.

Один раз мы пошли в Парк Горького, тусили с ее подругами. Не мой стиль — зачем мне ее подруги — но на этот раз решил, почему бы и нет.

Оказалось, одна из подруг работает в IT-компании.

На тот момент я учился месяц, но подумал: «А че бы нет?», — и спросил, не ищут ли они сотрудников. Она сказала: «Я спрошу», — на том и порешали.

Я взял ее номер и написал через несколько дней. Она пошла к своему боссу и спросила, есть ли вакансии.

Оказалось, есть. Она дала контакт. Я написал, что хочу работать.

Владелец ответил: «Готов сделать тестовое задание?»

Я не был готов, знаний мало, но разве это меня остановит? Хотя бы попробую.

«Готов, конечно».

Мне прислали задание. Мало того, что я учился месяц и знал мало — задание было в пять раз мощнее, чем вообще адекватно давать для тестового. Но это я сейчас понимаю, с опытом — тогда я подумал, что это во мне проблема и это я еще туповат.

Взял срок неделю и стал разбираться. Состояние паническое. Чё я буду делать? Порывало просто сказать, что я не готов, и сдаться сразу: иногда ты встречаешь препятствие, которое тебе не преодолеть.

Но это был бы легкий выход.

Какую историю я хочу рассказать о себе? Ту, где я даже пальцем о палец не ударил, потому что испугался?

Я бросил всю свою учебу и сосредоточился только на тестовом.

Это было жёстко. Не знаешь, что делать, куда копать, как соединить все незнакомые части в единое целое.

Я сразу понял, что в идеальном виде его не сдам, но некоторые моменты я точно мог сделать.

В мою бытность репетитором я всегда уважал учеников, которые, пускай и в одно ухо влетело, в другое вылетело, приносили мне кучу неправильных решений, и от них мы плясали к правильным. Видно, что человек хотя бы старался. С такими людьми работать всегда приятно независимо от уровня знаний.

Другие приносили просто пустоту: «Я не смог».

«Покажи, что пытался сделать, покажи хотя бы неправильные решения».

А показать-то и нечего, он даже и не пытался. И если тебе дают задание, то ты хотя бы попробуй. Разве много требуется?

Теперь я сам в роли ученика — надо бы следовать тому, что проповедовал, и вместо того, чтобы приносить пустоту, принесу, что могу. Забив на то, что не дам идеального результата на выходе. Забив на то, что меня раскритикуют.

Сидел неделю безвылазно. Веки дергались, в крови бурлил кофеин. Вставал, ложился, в полубреду. Все отошло на второй план — у меня была миссия.

К концу этой недели я вымотался, выгорел и тридцать три тысячи раз сомневался в том, что дам хоть сколько-нибудь внятный результат, но получилось неплохо. Не отлично, не хорошо, но неплохо.

Я отправил прямо перед дедлайном и лег на кровать. Все. Финита. Выгорел. Высосан.

Полежал часок-другой, насладившись драматичностью момента.

Я все-таки смог.

Я спросил себя: “Ты себе сейчас нравишься?”, — и ответом было сладкое “да”.

Я сел учиться дальше. Цель была более глобальной, чем получить сейчас эту работу. Цель была сделать карьеру. А для этого — садись и учись, жопа ленивая — отдыхать некогда.

Я продолжал учиться и через несколько дней пришел ответ.

“Вы нам не подходите”.

Я попросил дать обратную связь, мне записали экран, показав, что сделано не так, и это было полезно. Учел ошибки, чутка поумнел и приобрел хороший опыт.

Я спросил напоследок: «Могу прийти еще раз через полгода?»

Мне сказали: «Да, конечно, через полгода приходи».

У меня все равно ещё ничего не было, но теперь уже имелся один контакт работодателя, одно тестовое задание за душой, но самое главное — я себе нравился, потому что сделал все, что мог, и довел дело до конца.

Я не нравился бы себе, если бы просто сдался. А тут я рвал зубами, но не получилось. Бывает.

Постоянная учеба. И я бы не сказал, что она шла легко. Когда ты учишься самостоятельно, иногда ты чувствуешь себя настолько тупым, что поражаешься, как ты вообще способен выполнять базовые человеческие функции, как ты вообще ходишь по земле этой, тупица. Ты читаешь статью и ничего не понимаешь. Смотришь в книгу — и видишь фигу. Некоторые статьи приходилось читать раз по 5-7, где каждое прочтение занимало час-полтора.

Но математика жизни была простая. Я знал, что там, где я хочу сдаться, хочет сдаться и любой другой. Если я потрачу достаточно времени, то мои шансы увеличатся многократно просто потому, что остальные 99 скажут: “Это не для меня”. Так что в моменты, когда мне было сложнее всего, я радовался, потому что набрел на что-то тяжелое — и в этот момент чувствовал, как отлетают мои конкуренты, не желая с этим разбираться.

Так я провел ещё три месяца, по-монашески, учеба каждый день. Ну как по-монашески, иногда успевал и побухать, и девчонок повыгуливать. Но был жёсткий фокус, и даже после пьянок и всего остального я вставал максимум в 9, шел домой, наливал кофе и садился учиться, голова моя похмельная.

Было четкое осознание, что я что-то нащупал и скоро все изменится.

За четыре месяца в таком режиме я получил достаточно хорошее образование и практику. Лучше, чем многие люди получают на разрекламированных курсах, за деньги, с наставниками и составленной программой. Я был слишком заносчив для курсов. Платить кому-то бабки? Да я щас сам такому научусь, охренеете.

(Впоследствие я платил деньги за обучение и не отрицаю, что иногда стоит заплатить, чтобы двигаться быстрее. Но когда ты новичок, буквально любая кроха информации для тебя — новое и крутое знание. Загугли «как стать название_профессии» и тебе в первых же трёх видюшках Ютуба и статьях Гугла вылезут полезные рекомендации. Не ищи дальше. Начинай с того, что дают.)

После того, как я накопил достаточно знаний, пришло время искать работу. Надо было куда-то устроиться, чтобы начать карьеру, и я чувствовал, что смогу.

Но как?

Вечный вопрос: как?

Мой метод был: напролом.

Многие люди любят держаться за то, что их что-то останавливает. Нет опыта, нет достаточных умений, нет знаний. Но что ты потеряешь, если попытаешься?

Люди заранее останавливают себя и говорят себе нет.

Но я так не люблю. Мне эта идея кажется чуждой. Если у меня нихрена нет, то хотя бы будет вера в себя и желание попробовать.

Я посмотрел видео одного американца, как искать работу. Его совет был прост и гениален: откликайся на все: на вакансии, где требуется два года опыта, три года, пять лет. Даже если ты ещё в глаза не видел индустрию изнутри.

Меня эта идея зарядила. Быть смелым, даже если ты не имеешь «права» быть смелым? Дайте два.

Даже если меня сбреют кто только можно, то я хотя бы буду тем, кто перепробовал все способы. Не получится? Ну и пошло оно. Я не буду сам себе говорить нет.

Так я и сделал. Откликался на все подряд. Там, где требовали людей без опыта; там, где требовались люди с опытом; там, где требовались люди с огромным опытом.

Я честно не знаю, на что я рассчитывал. Ну пригласят меня на собеседование. Пять лет опыта — требование. У меня — ноль. Что я им скажу?

Но это проблемы, которые хорошо иметь. Мы часто думаем о проблемах, которые еще не существуют. Сейчас моей проблемой была пустота — с ней и боремся. Я еще никуда не попал, чего мне волноваться.

Даже если рекрутер, ищущий человека с серьезным опытом, поговорит со мной и решит, что я долбаный лунатик, который не сопоставляет желания и возможности, так тому и быть. Я хотя бы узнаю, какие вопросы задают на собеседованиях и что-то для себя вынесу.

Терять нечего. Если даже почти все рекрутеры мира меня отошьют, то оставшимся я расскажу, что меня отшили все, а я до сих пор стараюсь и хочу работать — и за это меня зауважают и, возможно, примут.

И себе я тогда нравился. У меня не было ничего, но я откликался, не теряя надежды, и пер вперёд бесконечно сильно.

Рекрутеры звонили: «Опыт есть?»

«Нет, но я за четыре месяца учебы сделал это, это и это. Уже готов работать, просто устроиться осталось». Говорил примерно так, и мне было кайфово, что хватает на все это смелости.

Когда я засыпал, я думал не о том, что мне позвонили, поговорили и не ответили. Я думал только о том, что я сделал сегодня все, что мог, и попытался поймать удачу за хвост. Я думал о том, как я себе нравился.

Мне названивали рекрутеры, и я плел им свои истории. Не то, чтобы врал — просто говорил намного более уверенно о том, что я знаю и умею, чем мог бы себе позволить человек с моим опытом.

Стали звать на интервью. Первое прошло странно — бюрократическая больница, заполняешь кучу анкет, две тетки рассматривают тебя. До программистов так и не дошел — у них было совещание. “Приходи в другой раз”, а другого раза и не было.

Вечером того же дня другая компания написала на почту, что мое резюме интересно. Ответил в течение пяти минут. Поговорили с HR минут десять.

«С тобой начальник прям сегодня хочет встретиться. Ты готов?»

Время было шесть вечера. Думаю: «Да я с рождения готов».

«Да».

В семь мы встретились в Парке Горького. Все пути всегда вели в Парк Горького, куда я и мой друг постоянно водили девчонок на свидания.

«Расскажи о себе», — говорит. Я снова рассказал и ему про то, как учился, кем работал. Он в ответ рассказал о своей компании.

«Сейчас тестовое задание тебе дадим. Напиши решение квадратного уравнения с помощью кода».

Я взял и написал на салфеточке. Четыре месяца учебы даром не прошли.

Отправили программисту из компании фото.

«Немного не так».

Я понял, что хотели нечто другое, поправил. Теперь верно.

«Ну что, сколько хочешь?»

Я должен был назвать свою желаемую зарплату.

И первым порывом было назвать поменьше, чтобы не наглеть и быть скромнее.

А потом подумал: «Я столько месяцев сидел, как одержимый, чтобы устраиваться за копейки п получать меньше кассира? Нее, если я уж и попрусь в офис, то за нормальный бабос».

Надо говорить столько, чтоб было стыдно столько просить. Чего терять-то?

Сердце стучало, ладошки потели, и я чувствовал, что собираюсь откусить кусок, который вряд ли прожую. Помедлил… и ляпнул.

Повисла пауза. Он смотрит на меня, я на него. Как у Маяковского: «Жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик — на жандарма».

Думаю, ну все, сейчас скажет, да пошел ты, без опыта столько просить.

Но услышал я нечто другое.

— Тебе бы, конечно, далеко не каждый столько в начале карьеры заплатил. Послезавтра выходишь?

— Выхожу.

— Тогда по рукам.

И мы хлопнули рукопожатием, допили кофе и разошлись. И так моя жизнь потекла в совсем другом русле, и все резко изменилось. Во многом я до сих пор благодарю своего первого босса, что меня нанял и поверил в меня.

Кто-то думает, что если судьба к тебе добра, то лучше не брать больше положенного.

Мне кажется, если уж поперло, надо выжимать из этого максимум. Поймал волну — так попытайся забраться на ней как можно дальше.

Если тебе дают работу, почему бы не попросить за нее много?

Может, судьба даст тебе больше, если попросишь? Но для этого нужно быть смелым.

И когда ты ведешь себя смело, ты начинаешь себе нравиться.

“Нравлюсь ли я себе?” — вот главный вопрос, который всегда стоит себе задавать.

И если бы я попросил скромную зарплату, я бы лежал и думал перед сном: “А если бы я сказал больше, что бы было?” — и я бы себе не нравился.

А тут я ляпнул и заснул, как Васька, счастливый — больше от жизни я в тот момент откусить не мог.

Вопрос “нравлюсь ли я себе?” — твой лучший ориентир в том, как тебе надо действовать в твоей ситуации.

Этот вопрос поможет тебе выбираться из сложных обстоятельств, где ты опускаешь руки.

Этот вопрос поможет тебе регулировать свои действия, когда тебя занесло. Иногда ты чувствуешь, что должен поступать по-другому, но не можешь из этого выбраться. Так спроси себя, нравишься ли ты себе. Посмотри в зеркало и спроси. Твой ответ будет лучшей мотивацией что-то изменить.

А если у тебя ничего нет, то лучшее средство, чтобы начать себе нравиться — это быть смелым, действовать и верить в себя. Даже если ничего не получается, ты хотя бы будешь засыпать с осознанием, что пошли они все — а я сделал все, что мог.

И я рассказал тебе, как этот вопрос помогал мне самому бороться с вещами, которые на меня накатывали: уныние, похоть, страх; как я был более смелым, чем можно было себе позволить в текущий момент.

Я писал это, сидя в Амстердамском баре. Мне почти двадцать семь.

Никогда я не мечтал и не думал, что буду здесь. Оглядываешься вокруг и не веришь, все как в американском фильме: пьяные европейцы всех мастей, кудрявая барменша-итальянка, две девчонки в татухах играют в бильярд в полусвете лампы. Одна из них с открытым пупком и пирсингом в нем. Ой как изгибается, наклоняясь ударить по шару.

И я тут сижу один за барной стойкой, пью газировку. Мне нравится сидеть здесь. Если бы я каждый раз сидел с алкоголем, то верно б спился, так что пью газировку, как чудак. Но быть рядом с людьми прикольно.

Иммиграция. Ты видишь, как проносятся мимо тебя лица, имена, люди и их шлейф в твоей жизни. Музыка перемен превращает тебя в кого-то абсолютно другого. Настоящего и взрослого.

И ты думаешь: «Да, я справлюсь, я со всем справлюсь», потому что это единственный возможный способ.

Время позднее. Одеваешь свою кожаную куртку и идешь к выходу, в очередные стены отеля. История повторяется, только в другой стране. Эти стены иногда тебя так же давят, но с одними ты поборолся — поборешь и эти. Ты умеешь бороться с пустотой.

Прямо перед выходом уже другая блонди стоит у бильярдного столика. Ты замедляешь шаг и смотришь ей в глаза, а она смотрит в твои. Полсекунды, секунда, полторы. Она робко улыбается и отворачивается. Чего это она?

А я прошел мимо и направился домой. Меня ждет еще куча дел, иммиграционные службы, поиск жилья, оформление банковских карт и прочие тридцать три миллиона забот. Голова пухнет от всего.

Метров десять от бара отошел, а вопрос в голове повторился.

«Реально, а чего это она?»

Нагловатая ухмылочка стала наползать на мое лицо.

Сто восемьдесят градусов и ощущение праздника на душе. Все, что надо молодому.

Сейчас я узнаю, чего это она.

Дверь бара вновь открылась и вновь захлопнулась.

Мы болтали и улыбались за стеклянными стенами, а на улице шел дождь.

До скорого.

Влад Макеев.